Мокляк В.С.,
магистрант 1 курса Омской юридической академии
Несмотря на нормативную эволюцию законодательной регламентации уголовно-процессуального задержания, практика применения данного института зачастую сопряжена со значительными трудностями, что объясняется отсутствием надлежащего правового регулирования.
Сегодня одна из острейших проблем состоит в том, что в результате правовой неопределенности на практике существует два вида задержания лица по подозрению в совершении преступления: физическое, когда лицо фактически ограничивается в свободе в результате его поимки, захвата, и процессуальное (юридическое), при котором физическое задержание получает правовое оформление.
Так, п. 15 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) содержит два взаимоисключающих термина. С одной стороны, момент фактического задержания, есть момент фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления. С другой стороны, согласно УПК РФ задержание не что иное, как мера процессуального принуждения. Соответственно принято считать, что это процессуальное действие допустимо производить только по возбужденному уголовному делу. Применение мер принуждения является частью деятельности органов предварительного расследования. Данная деятельность производится в определенной процессуальной форме, результаты которой фиксируются в процессуальных документах. Возникает вопрос относительно той деятельности, что имела место до возбуждения уголовного дела – подпадает ли она под понятие «фактическое задержание».
Согласно п. 15 ст. 5 УПК РФ моментом фактического задержания является момент производимого в установленном УПК РФ порядке фактического лишения свободы передвижения лица. Уголовно-процессуальный закон устанавливает единственную юридическую форму фиксации рассматриваемого действия – составление протокола, так как оформление иных процессуальных документов при производстве задержания закон не предусматривает.
Таким образом, анализ приведенных норм позволяет утверждать, что фактическое лишение свободы передвижения лица есть составление протокола и появление процессуального статуса подозреваемого.
Физический захват лица выступает составным элементом процессуального задержания, которое, как правило, осуществляют сотрудники органов внутренних дел, не являющиеся субъектами уголовно-процессуального задержания. После чего лицо доставляют в орган предварительного расследования. Исходя из этого, на должностных лиц, осуществляющих захват и доставление, должна быть возложена обязанность по процессуальному оформлению совершенных ими действий.
Период времени с момента поимки до доставления находится как бы вне правового поля. Более того правовой статус данного лица не определен, и соблюдение его процессуальных прав находится под большим вопросом. Из содержания ст. ст. 91–92 УПК РФ не усматривается, как проходит фактическое задержание, каким документом оно оформляется, кто осуществляет доставление лица, и какое время оно может длиться. Отсутствие законодательного отражения указанных вопросов порождает существенное ограничение конституционных прав граждан при применении мер государственного принуждения.
Уголовно-процессуальный закон Республики Казахстан[1] определяет момент физического задержания следующим образом: фактическое задержание – это ограничение свободы задержанного лица, включая свободу передвижения, принудительное удержание в определенном месте, принудительное доставление в органы дознания и следствия (захват, закрытие в помещении, принуждение пройти куда-либо или остаться на месте и т. д.). Кроме того, началом исчисление срока задержания является момент фактического ограничения свободы заподозренного.
Как уже нами было определено, между фактическим и юридическим задержанием может оставаться временной интервал, который в настоящее время представляет абсолютную «правовую пустоту», поскольку норм, определяющих правовой статус личности в этом интервале в законе нет. Отсюда возникает вопрос – кого же задерживают, если статус подозреваемого в уголовном судопроизводстве возникает с момента составления протокола в порядке ст. ст. 91–92 УПК РФ?
Возможным выходом из данного положения было бы введение еще одного участника уголовного процесса – «заподозренного». Таковым является лицо фактически задержанное по подозрению в совершении преступления, а также в отношении которого у следователя (дознавателя) есть сведения, свидетельствующие о его причастности к преступлению.
24 марта 2016 г. состоялась Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы уголовной и уголовно-процессуальной политики Российской Федерации», организованная кафедрой уголовного права и криминологии и кафедрой уголовного процесса и криминалистики ОмЮА. Участник конференции профессор А. П. Рыжаков высказал мнение относительно последних изменений, внесенных в уголовно-процессуальный закон, в частности в ст. ст. 46 и 96 УПК РФ (законодатель закрепил право на один телефонный звонок). Однако, как полагает А. П. Рыжаков, на практике такое право не обеспечивается. В соответствии с ч. 3 ст. 46 УПК РФ подозреваемому в случае его задержания в порядке ст. 91–92 УПК РФ предоставляется право на один телефонный разговор на русском языке в присутствии дознавателя (следователя) в целях уведомления близких родственников, родственников или близких лиц о своем задержании и месте нахождения. В процессуальном смысле лицо считается задержанным с момента составления протокола, который должен быть составлен в течение трех часов с момента доставления. Как полагает А. П. Рыжаков, до составления протокола лицо данного право не имеет, так как отсутствует протокол задержания, а когда протокол составлен, прошло три часа, соответственно данное право у лица пропадает.
По нашему мнению позиция А. П. Рыжакова является противоречивой. Исходя из смысла, заложенного в ст. 96 УПК РФ, речь идет не о процессуальном задержании, а фактическом, так как о факте звонка в протоколе должна быть сделана отметка, отсюда можно сделать вывод о том, что речь идет о фактическом задержании. Если придерживаться позиции А. П. Рыжакова, право на звонок имеет только тот субъект, в отношении которого составлен протокол, однако закон требует отразить факт звонка в протоколе, тогда необходимо вносить изменения в уже составленный документ, что противоречит закону.
Анализ института задержания в уголовном процессе приводит к выводу, что его законодательная регламентация противоречива и порой трудно реализуема, а нормативно-правовая основа государственного принуждения в уголовном судопроизводстве России нуждается в уточнении, развитии, оптимизации.
[1] Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан