Некоторые проблемы реализации принципа неприкосновенности жилища при производстве следственных действий

Гвоздков Илья Константинович,
магистрант 1 курса Омской юридической академии

Конституция Российской Федерации (далее – Конституция РФ) определяет достаточно широкий круг прав личности, непосредственно реализующихся в уголовном судопроизводстве, в том числе значимые конституционные права граждан, такие как право на неприкосновенность жилища (ст. 25). Межотраслевой принцип неприкосновенности жилища получил законодательное закрепление также в ст. 12 Всеобщей декларации прав человека[1], ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах[2], ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод[3], ст. 12 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ), в ст. 139 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ).

Ограничение права на неприкосновенность жилища имеет место при производстве следственных действий. Несмотря на многочисленные исследования, вопрос о понятии и видах следственных действий, ограничивающих право на неприкосновенность жилища, остается в уголовно-процессуальной науке открытым и дискуссионным. Отсутствие в уголовно-процессуальном законе определения следственного действия, а также отсутствие в теории единства понимания системы следственных действий создают сложности при ограничении права на неприкосновенность жилища при производстве следственных действий.

В теории уголовного процесса в период действия УПК РСФСР 1960 г. некоторые ученые толковали понятие следственное действие более широко. Под следственным понимали любое действие, осуществляемое следователем на основании уголовно-процессуального закона. Данная точка зрения не потеряла своей актуальности. Так как, «следственное действие – это процессуальные действия, при помощи которых обнаруживаются, проверяются и закрепляются доказательства»[4].

По мнению С. Н. Наумова, все действия, которые осуществляет следователь, не могут относиться к следственным действиям, поскольку не всякое процессуальное действие является следственным. При этом понятие «процессуальные действия» названный автор понимал шире, чем «следственные действия», которые считаются процессуальными[5].

Следственными действиями, ограничивающими право на неприкосновенность жилища, необходимо считать: обыск, выемку, осмотр, следственный эксперимент, проверку показаний на месте, предъявление для опознания, освидетельствование и т. д.

Осмотр является одним из наиболее эффективных следственных действия, позволяющих обнаружить и установить обстоятельства, имеющие существенное значение для дела. Разновидностью следственного осмотра в силу специфики осматриваемого объекта является осмотр жилища, которой требует особого процессуального порядка проведения. Согласно УПК РФ порядок производства осмотра регламентирует ст. 177 УПК РФ. Вхождение в жилище с целью его осмотра осуществляется только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения. В практической деятельности возникают некоторые вопросы по реализации данной нормы. К примеру: требуется согласие проживающих в письменной форме или достаточно устного согласия; необходимо получить согласие всех лиц, проживающих в данном помещении, или только одного из них, или лиц, проживающих на законных основаниях?

В положениях УПК РФ не закрепляются правила получения согласия и отражения в протоколе следственного действия факта дачи такого согласия (либо отказа в нем). Полагаем, следователь должен отражать факт согласия или несогласия лиц в протоколе следственного действия в любой следственной ситуации, так как ст. 177 УПК РФ предусматривает такой порядок. Однако на практике это правило не применяется, потому что в случае отсутствия согласия на вхождение следователя (дознавателя) в жилище у должностного лица есть альтернативное решение – по применению положений ч. 5 ст. 165 УПК РФ с вынесением постановления о проведении осмотра места происшествия, находящегося в жилище, без судебного разрешения в случае, не терпящем отлагательства. Соответственно можно сделать вывод, что такое поведение, с одной стороны, необходимо рассматривать как неправомерное, так как лица не согласны предоставить доступ в их жилище и возражают против проведения следственного действия (нарушается принцип неприкосновенности жилища). Однако, с другой стороны, уголовный процесс носит принудительный характер и не всегда воля лица может предотвратить действия уполномоченных субъектов.

На наш взгляд, согласие всех лиц, проживающих в помещении, на вхождение в жилище не требуется. Такое согласие достаточно получить хотя бы от одного лица, находящегося в данном помещении на законных основаниях. Это может быть как собственник данного помещения, так и лица, не являющиеся собственниками, но находящиеся там на законных основаниях (например, арендаторы, квартиросъемщики, постояльцы гостиницы), факт чего должен быть подтвержден документально. Так, в надзорной жалобе осужденный оспаривал осуждение по ч. 1 ст. 228 УК РФ, указывая, что приговор в этой части основан на доказательствах, полученных с нарушением закона, поскольку осмотр квартиры, в ходе которого изъято наркотическое средство, осуществлен без судебного решения. Президиум Верховного Суда РФ оставил судебное решение без изменения, так как осмотр производился с согласия осужденного (о чем свидетельствует соответствующее заявление), а также в присутствии его самого и понятых. Нормы ч. 5 ст. 177, п. 4 ч. 2 ст. 29, ч. 5 ст. 165, ст. 176 УПК РФ в правовом единстве не предусматривают необходимости получения судебного решения на производство осмотра при наличии согласия на осмотр жилища проживающих в нем лиц[6].

Таким образом реализация принципа неприкосновенности жилища при производстве следственных действий затруднено в виду недоработки современного законодательства, нечеткой регламентации следственных действий, связанных с ограничением права на неприкосновенностью жилища.