Балашова Анастасия Игоревна,
ЧОУ ВПО «Омская юридическая академия», г. Омск
В настоящее время, как показывает статистика, число бесплодных пар в мире составляет 10-15% от общего числа супружеских пар. В частности, в Российской Федерации эта цифра достигает 15-20%. До сравнительно недавнего времени проблема бесплодия была практически не разрешима, что лишало супружескую пару, не способную иметь собственных детей по медицинским показаниям, возможности отцовства и материнства. Но на сегодняшний день благодаря внедрению вспомогательных репродуктивных технологий такая возможность у бесплодных пар появилась. При помощи данных статистики удалось установить, что благодаря таким методам родилось уже более 3 млн. детей.
Из всех ВРТ наиболее острый общественный резонанс вызывает суррогатное материнство. Одни полагают, что суррогатное материнство во многом дает шанс тем семьям, которые не способны родить собственного ребенка. Другие же выступают против данного метода, обосновывая свою точку зрения тем, что суррогатное материнство нивелирует традиционное значение семьи, «превращая детей в некий товар, а рождение ребенка в средство наживы».
Правовое регулирование данной вспомогательной репродуктивной технологии в разных странах мира также неоднозначно, оно варьируется от полного запрета суррогатного материнства до законодательного одобрения всех его видов.
Россия относится к числу стран, где суррогатное материнство разрешено законом. Тем не менее, нормативное регулирование данного вопроса носит фрагментарный характер. Правовые акты, принятые в этой области не способны в полной мере регулировать стремительно развивающиеся отношения суррогатного материнства. Таким образом, на сегодняшний день субъекты данных общественных отношений, в случае появления между ними разногласий не смогут прибегнуть к правовой защите своих интересов.
Легальное определение суррогатному материнству дается в пункте 9 статьи 55 Федерального закона № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Проанализировав первую часть дефиниции, можно утверждать, что в Российской Федерации возможно только так называемое гестационное суррогатное материнство (при котором используется генетический материал потенциальных родителей, т.е лиц заключивших договор с суррогатной матерью). Что касается ситуации, когда одинокая женщина заключает договор с суррогатной матерью, то законодатель не определяет вид суррогатного материнства. Теоретически можно ли предположить, что одинокая женщина может воспользоваться таким видом суррогатного материнства, при котором будет использован генетический материал доноров половых клеток? Практика показывает, что да. Но в таком случае, не будут ли, например, ущемлены права супругов по сравнению с одинокой женщиной, которой законодатель предложил право выбора вида суррогатного материнства?
Так же, исходя из определения, представляется не справедливым, что законодатель предусмотрел применение метода суррогатного материнства только в отношении одинокой женщины и не учел право на заключение договора между одиноким мужчиной и суррогатной матерью, ведь согласно статье 19 Конституции Российской Федерации «мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации».
В период с 2010 по 2011 год судами было вынесено несколько судебных решений, подтверждавших право одинокого мужчины на применение суррогатного материнства. Теперь обратим внимание на то, что данная практика сложилась еще до принятия нового Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", тем не менее, законодатель, определяя круг субъектов, имеющих право воспользоваться методом суррогатного материнства, не предоставил возможность воспользоваться суррогатным материнством одинокому мужчине.
В Семейном Кодексе Российской Федерации существует лишь две нормы, косвенно касающиеся суррогатного материнства: абзац 2 пункта 4 статьи 51 «Запись родителей ребенка в книге записей рождений» и абзац 2 пункта 3 статьи 52 «оспаривание отцовства (материнства)». При анализе первой из них следует, что технологией суррогатного материнства могут воспользоваться «лица, состоящие в браке между собой». Хотя, исходя из положений 55 статьи Федерального закона № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», следует, что данной технологией, наряду с законными супругами, имеют право пользоваться лица, не состоящие в браке при наличии обоюдного добровольного согласия на медицинское вмешательство, а так же одинокая женщина. На почве этого противоречия, как показывает практика, возникает множество проблем при желании воспользоваться услугой суррогатного материнства лицами, не состоящими в браке и одинокой женщиной.
Обратимся к пункту 4 статьи 51 Семейного Кодекса Российской Федерации и пункту 5 статьи 16 Федерального закона № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния». Даже, исходя из беглого анализа этих норм, следует, что судьба ребенка, рожденного с использованием услуги суррогатного материнства, зависит, в конце концов, от решения самой суррогатной матери. В Определении от 15 мая 2012 года № 880-О Конституционный Суд напрямую подтвердил это положение, указав, что данное суррогатной матери право давать согласие на запись родителей ребенка «обусловливает тем самым для женщины, родившей ребенка, права и обязанности матери». Конституционный Суд Российской Федерации ссылался в своем определении на то, «что указанная в нормативных правовых актах России модель правового регулирования суррогатного материнства, не будучи единственно возможной, не выходит за пределы правотворческих полномочий федерального законодателя».
Следует еще раз отметить, что исходя из определения суррогатного материнства в Российской Федерации возможно лишь гестационное суррогатное материнство. Таким образом, прослеживается генетическое родство ребенка, рожденного посредством суррогатного материнства, не с суррогатной матерью или же с донорами половых клеток, а с нареченными родителями. Законодатель просто не берет во внимание, игнорирует естественное право женщины и мужчины, основанное на и генетической связи с «суррогатным» ребенком, быть родителями этого ребенка.
Несмотря на то, что прецеденты отказа суррогатной матери от исполнения договора и передачи ребенка нареченным родителям редки, тем не менее, они случаются и приносят генетическим родителям не только значительные материальные потери, но и нравственные страдания, которые вряд ли возможно искупить.
«Таким образом, в очередной раз в органах правосудия позитивное право возымело верх над jus naturale, а естественное желание генетических родителей иметь полноценную семью, было принесено в жертву одной из моделей правового регулирования, позволяющей гестационному курьеру не только безнаказанно не исполнять договорные обязательства, но и на вполне законных основаниях завладевать биологически чужим ребенком».
Интересно по этому поводу особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации С.Д. Князева, проголосовавшего против вынесения такого определения, который считает, что модель правового регулирования суррогатного материнства нарушает баланс интересов граждан, а именно ущемляет права не только генетических родителей, но и «суррогатного» ребенка. «Могут серьезно пострадать интересы «суррогатного» ребенка, который благодаря законодательной «заботе» о приоритетах выносившей и родившей его матери не только лишается возможности воспитываться в семье своих генетических родителей, но и объективно подвергается риску стать «безотцовщиной» и, как следствие, не получить родительской любви в той степени, в какой она могла бы достаться ему от биологических матери и отца».
Подводя итог всему вышесказанному, предлагаем внести в российское законодательство ряд изменений и дополнений для наиболее четкого и полного регулирования отношений суррогатного материнства.
Во-первых, исключить из легального определения суррогатного материнства, данного в Федеральном Законе № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской федерации», положение «… чьи половые клетки использовались для оплодотворения», тем самым уравнять бесплодную пару и одинокую женщину в праве на выбор вида суррогатного материнства.
Во-вторых, законодательно закрепить право одинокого мужчина на участие в программе суррогатного материнства, изменив вторую часть этого же определения таким образом: «…одинокой женщиной, либо одиноким мужчиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям».
В-третьих, устранить противоречие Семейного Кодекса и Федерального Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», связанное с требованиями к субъектам суррогатного материнства. Внести изменение в абзац 2 пункт 4 статьи 51, заменив положение «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие …» на «Супруги, женщина и мужчина, не состоящие в законном браке, одинокие мужчина или женщина, давшие согласие …».
В-четвертых, закрепить родительские права на рожденного ребенка за его генетическими родителями, изменив при этом абзац 2 пункт 4 статьи 51 Семейного Кодекса следующим образом: «Супруги, женщина и мужчина, не состоящие в законном браке, одинокие мужчина или женщина, давшие согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, записываются родителями ребенка, рожденного этой женщиной». Так же предлагаем исключить пункт 5 статьи 16 Федерального Закона «Об актах гражданского состояния», тем самым применять для регистрации «суррогатного» ребенка общие правила регистрации рождения, установленные пунктами 1-6 статьи 16 настоящего закона.