А.В.Подолина, студентка 3 курса юридического факультета Сибирского университета потребительской кооперации
Научный руководитель: И.В. Розумань, канд.юрид. наук, доцент. зав. кафедрой уголовного права, процесса и криминалистики СибУПК.
В процессе подготовки УК предпринимались попытки рассматривать международно-правовые нормы в качестве формальных источников уголовного права. В частности, один из проектов содержал норму, в соответствии с которой ратифицированные Россией нормы международного права имеют приоритет над российским уголовным законодательством для государства, суда и гражданина и в случаях противоречия норм уголовного законодательства международному праву приоритет должен был отдаваться нормам международного права.
На первый взгляд данное положение соответствовало Конституции РФ, ст. 15 которой устанавливает, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Однако в окончательный текст УК РФ данная норма не вошла, что дало основание утверждать, что УК является исключением из общего конституционного правила о приоритете норм международного права над национальным законодательством.
Согласно названному Закону положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в РФ непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров РФ принимаются соответствующие правовые акты.
Как разъяснил Верховный Суд РФ в п. 6 постановления от 10 октября 2003 г. № 5, международные договоры, которые предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом[1].
Международные договоры, содержащие нормы уголовно-правового характера, в силу своих внутренних особенностей и специфики в принципе не могут иметь прямое действие на территории России по нескольким причинам. Во-первых, далеко не все международные конвенции содержат определения деяния, признаваемого международным сообществом в качестве преступного. Нередко в них лишь выражается намерение государств - участников бороться с теми или иными общественно опасными явлениями. Во-вторых, даже если конвенции определяют объективные и субъективные признаки преступного деяния, они практически никогда не устанавливают санкции за них. В-третьих, даже в тех случаях, когда нормы международного права содержат указания на вид наказания, который следовало бы применять к лицам, виновным в совершении преступления, они никогда не предусматривают конкретный размер наказания.
Кроме того, согласно ст. 8 УК РФ уголовной ответственности в РФ подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ2. Таким образом, даже ратифицированные Россией международные договоры и конвенции, содержащие нормы уголовно-правового характера, не могут быть составной частью российского уголовного законодательства, не могут иметь прямое действие на территории России и не могут являться формальным источником уголовного права.
[1] См: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5“О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации”.
Поскольку я являюсь единственным представителем ярославской школы уголовного права, мне хотелось бы выразить позицию моей кафедры по вопросу прямого действия на территории России ратифицированных международных источников. Так, например, профессор кафедры уголовного права и криминологии ЯрГУ им. П.Г. Демидова, д.ю.н. Кругликов Л.Л. в одной из своих статей указывал, что непосредственное действие международных договоров возможно, если речь идет о нормах, характерных для Общей части УК РФ. В качестве примера он приводил разрешение пробела в уголовном законодательстве, который заключался в том, что после распада СССР не был решен вопрос о допустимости учета по уголовным делам прежней судимости лица в других республиках Союза и других странах СНГ. Данный пробел был ликвидирован Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам стран-участниц СНГ от 22 января 1993 года. В ст. 76 данной конвенции указывалось: “Каждая из Договаривающихся Сторон при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел судами учитывает предусмотренные законодательством Договаривающихся Сторон смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства независимо от того, на территории какой Договаривающейся Стороны они возникли”. Далее последовало толкование Пленума Верховного Суда РФ, который в постановлении № 5 от 25 апреля 1995 года со ссылкой на ст. 76 Конвенции пояснил, что судимости в других странах СНГ после прекращения существования СССР могут учитываться при назначении наказания как отягчающее обстоятельство и не должны приниматься во внимание при квалификации преступлений. Таким образом, положения международных договоров могут применяться непосредственно в качестве источников уголовного права России. (Кругликов Л.Л. Источники и составные части уголовного законодательства Российской Федерации // Проблемы теории уголовного права. Избранные статьи (1982-1999 гг.) Ярославль, 1999. С. 33-42).