Каганер Лев Михайлович
факультет права НИУ ВШЭ, г. Москва
В соответствии с положениями пункта 5 статьи 334 Гражданского кодекса РФ, «если иное не вытекает из существа отношений залога, кредитор или иное управомоченное лицо, в чьих интересах был наложен запрет на распоряжение имуществом (статья 174.1), обладает правами и обязанностями залогодержателя в отношении этого имущества с момента вступления в силу решения суда, которым требования таких кредитора или иного управомоченного лица были удовлетворены. Очередность удовлетворения указанных требований определяется в соответствии с положениями статьи 342.1 настоящего Кодекса по дате, на которую соответствующий запрет считается возникшим».
Данные положения представляют собой особое основание возникновения залога – наложение судом или приставом-исполнителем ареста на имущество. При этом, анализируемая норма по-разному воспринимается и трактуется как исследователями в области залогового права, так и российскими судами. В настоящей статье автор освещает основные проблемы, возникающие при толковании п. 5 ст. 334 ГК РФ, а также предлагает возможные для российской правовой действительности пути их решения.
Статья 91 Арбитражного процессуального кодекса РФ предусматривает в качестве обеспечительной меры наложение ареста на денежные средства или иное имущество, находящееся у его собственника или иных лиц (т.н. обеспечительный арест). Такой арест накладывается определением суда в ходе рассмотрения дела, в то время как для ареста в исполнительном производстве (статья 80 Федерального Закона «Об исполнительном производстве») необходимо постановление пристава-исполнителя, вынесенное им уже после вступления решения суда в законную силу. В данном случае законное основание возникновения залоговых отношений датируется более ранним числом, чем сама возможность их возникновения в силу исполнительского ареста. В связи с последним, возникает первое последнее неудачной техники законодателя при введении в Кодекс нормы о арестантском залоге – проблема его распространения на нормы об исполнительном производстве. А.В. Егоров[1] считает, что распространять нормы о залоге в силу ареста на исполнительное производство необходимо, при этом ссылаясь на нормы Гражданского процессуального кодекса Германии, где залог в силу обеспечительного ареста автоматически трансформируется в залог в силу исполнительского ареста. В.В. Витрянский[2] и ряд других исследователей толкуют норму более буквально, не распространяя ее положения на исполнительное производство.
По мнению автора настоящей статьи, ответ на вопрос о распространении правил о залоге в силу ареста на нормы об исполнительном производстве лежит в связи рассматриваемых нами положений со статьей 174.1 ГК РФ, на которую в тексте статьи об арестантском залоге есть прямая отсылка. Так, сделка, совершенная в нарушение запрета на распоряжение имуществом, не является ничтожной, а лишь не лишает кредитора, в чью пользу такой запрет установлен, возможности реализовать свои права. Соответственно, в данном случае актуален принцип следования как основополагающая составляющая конструкции залога. Если распоряжаться арестованным имуществом должнику позволяется, значит должна быть и защита кредитора в виде возможности обратить взыскание на такое имущество. При сохранении залога кредитор оказывается в достаточной степени защищенным, так как может предъявить требование к новому собственнику имущества.
Следует отметить, что реализация залогового принципа следования при введении пункта 5 статьи 334 Гражданского кодекса РФ удачна еще и в аспекте возможности арестовывать заложенное имущество[3]. Данная норма, к примеру, изменила судебную практику по популярным искам об оспаривании постановления пристава исполнителя об аресте автомобиля, уже являвшегося предметом залога. Теперь такие иски судами однозначно отклоняются (Апелляционное определение Московского городского суда от 26.02.2019 по делу N 33а-1564/2019, Апелляционное определение Свердловского областного суда от 23.08.2018 по делу N 33-13913/2018).
Ключевым вопросом, в связи с которым автор критически относится к правоприменению относительно норм о залоге в силу ареста, является та ситуация, когда должник впадает в банкротство. Помимо принципа следования, ключевой составляющей конструкции залога также является залоговый иммунитет[4], то есть возможность кредитора получить удовлетворение из имущества должника в первую очередь, а также запрет для кредиторов, чьи требования не обеспечены залогом, обращать взыскание на заложенное имущество.
В сложившейся судебной практике заявления о признании обеспеченными залогом тех требований кредиторов, на которые был наложен обеспечительный или исполнительский арест, в большинстве случаев отклоняются. Более того, в 2017 году одно из таких дел дошло до Верховного Суда РФ, который также отклонил исковые требования в части признания требования обеспеченными залогом. Автор настоящей статьи не считает такой подход верным, так как нарушается правило иммунитета, без которого залоговые отношения теряют свою сущность, а положения пункта 5 статьи 334 Гражданского кодекса РФ ввиду неправильного прочтения их судами оказываются «мертворожденными».
Рассмотрим правовое обоснование, предложенное Верховным Судом РФ в деле о банкротстве ЗАО «Энбима Групп» (Определение Верховного Суда РФ № 301-ЭС16-16279 по делу № А11-9381/2015 от 27 февраля 2017 года):
Тезис 1. В пункте 5 статьи 334 Гражданского кодекса РФ законодатель лишь приравнял права и обязанности кредитора по арестованному имуществу к правам и обязанностям залогодержателя, в связи с чем полноценного залога не возникло. По-видимому, Верховный Суд РФ говорит о том, что по смыслу данной нормы возникает лишь следование, а иммунитет как конструкция залога здесь по неизвестным причинам не работает. В таком случае, непонятна уже трактовка логики законодателя: не достаточно ли положений статьи 174.1, которая позволяет арестованному имуществу находиться в обороте при сохранении возможности кредитора обратить на нее взыскание? С какой целью необоходимо изменять нормы о залоге, ссылаться на них? Оба вопроса остаются открытыми.
Тезис 2. Залоговый приоритет в банкротстве возникает лишь тогда, когда используются стандартные гражданско-правовые меры обеспечения обязательства. Исходя из данной мысли, можно отметить, что Верховный Суд решил разделить последствия возникновения залога из закона или договора и его возникновения в силу ареста. Доводы, приведенные в судебном решении, относительно процессуальной, а не материальной природы арестантского залога и наличия широкого усмотрения государственных органов (суда, пристава) в решении вопроса о наложении ареста также кажутся не вполне состоятельными. Целью заключения договора залога является возможность в дальнейшем получить удовлетворение из заложенного имущества, если обеспеченное им обязательство не будет исполнено. В то же время, заявитель ходатайства о наложении ареста также желает сохранить возможность получить исполнение в случае удовлетворения своих требований, обезопасить его от иных взысканий. При этом, как и заключившее соглашение о залоге лицо, заявитель такого ходатайства также предпринимает активные меры для защиты имущества, реализует свои права. С такой точки зрения дифференциация Верховным Судом РФ залоговых отношений по основаниям их возникновения кажется весьма сомнительной.
В рассматриваемом решении Верховный Суд РФ также указал, что Закон о банкротстве, являясь специальным по отношению к Гражданскому кодексу РФ, не содержит предписаний об аресте, поэтому пункт 5 статьи 334 здесь не может быть применен. Возможно, именно в данном тезисе «скрывается» ответ на вопрос о том, как добиться реализации принципа залогового иммунитета для залога в силу ареста по российскому праву. Судебная практика по вопросу, скорее всего, не повернется до тех пор, пока законодатель не внесет изменения в Закон о банкротстве, что печально ввиду успешного опыта Верховного Суда РФ в области судебного правотворчества и заполнения пробелов в праве.
Подведя итог, следует сказать, что данная статья обозначила основные проблемные точки, связанные с институтом залога в силу ареста в российском праве. Данный институт, введенный в Гражданский кодекс несколько лет назад, только начинает становление в России, потому для правильного формирования должен находиться под пристальным вниманием как законодателя, так и правоприменителя.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Бевзенко Р.С. Актуальные проблемы нового залогового права. Опубликовано на официальном сайте «М-Логос», www.m-logos.ru/img/Tezis_Bevzenko_181114.pdf
- Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М., 2016. с. 186
- Егоров А.В. Залог в силу ареста: теоретические и практические проблемы в России и за рубежом. Вестник экономического правосудия РФ №9, 2016. с. 87-103
- М.А. Ерохова. Тезисы для Научного круглого стола Юридического института «М-Логос» по теме «Проблемные вопросы новой редакции норм ГК РФ о залоге». Опубликованы на официальном сайте института «М-Логос». https://www.m-logos.ru/img/Tezis_Erohovoi_181114.pdf
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
- Апелляционное определение Московского городского суда от 26.02.2019 по делу N 33а-1564/2019
- Апелляционное определение Свердловского областного суда от 23.08.2018 по делу N 33-13913/2018
- Определение Верховного Суда РФ № 301-ЭС16-16279 по делу № А11-9381/2015 от 27 февраля 2017 года
[1] Егоров А.В. Залог в силу ареста: теоретические и практические проблемы в России и за рубежом. Вестник экономического правосудия РФ №9, 2016. с. 87-103
[2] Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М., 2016. с. 186
[3] М.А. Ерохова. Тезисы для Научного круглого стола Юридического института «М-Логос» по теме «Проблемные вопросы новой редакции норм ГК РФ о залоге». Опубликованы на официальном сайте института «М-Логос». https://www.m-logos.ru/img/Tezis_Erohovoi_181114.pdf
[4] Бевзенко Р.С. Актуальные проблемы нового залогового права. Опубликовано на официальном сайте «М-Логос», www.m-logos.ru/img/Tezis_Bevzenko_181114.pdf