Реализация принципа добросовестности при заключении сделок

Алекс Артур Антонович
ЧОУ ВО «Омская юридическая академия», г. Омск

Аннотация: В данной статье рассматривается принцип добросовестности как один из важнейших принципов, регулирующих правоотношения, связанные с заключением и исполнением сделок. В статье проводится анализ принципа добросовестности на основе законодательства и судебной практики. Автор приходит к выводу, что принцип добросовестности в судебных делах о признании сделок недействительным имеет большое значение, а также выполняет превентивную функцию.

Annotation: In this article the principle of conscientiousness is considered as one of the most important principles that regulate legal relationships connected with making and executing a transaction. In the article analysis of the principle of conscientiousness is performed on the base of legislation and arbitrage practice. The author concludes that the principle of  conscientiousness is of great importance in the cases of having a transaction held invalid, and this principle also has a preventive function.

Ключевые слова: добросовестность, сделка, добросовестное поведение, оспоримость, ничтожность. 

Keywords: conscientiousness, transaction, fair conduct, voidability, nullity

Добросовестность является одним из важнейших принципов гражданского права. Его непосредственная роль заключается в регулировании возникающих между участниками гражданских правоотношений, в том числе добросовестном или недобросовестном поведении участников при заключении и исполнении сделок, что влияет на разрешение споров, вытекающих из соответствующих правоотношений. Понятие добросовестности в Гражданском кодексе Российской Федерации (далее – ГК РФ) не раскрывается, однако уяснить суть данного понятия позволяют отдельные нормы ГК РФ. Так, в пункте 3 статьи 1 ГК РФ указано, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Из пункта 2 статьи 6 ГК РФ следует, что при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Пункт 5 статьи 10 ГК РФ говорит о том, что добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются. Из анализа этих статей можно сделать вывод, что добросовестность является критерием для оценки действий участников гражданских правоотношений и способна влиять на определенный правовой результат. Тем не менее, категория «добросовестность» носит чрезмерно многоаспектный характер, что обуславливает наличие большого количества работ на данную тему[1]. На сегодняшний день добросовестность не является достаточно разработанной правовой категорией[2].

При оспаривании сделок принцип добросовестности играет большое значение. Согласно статье 153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. В вышеупомянутом пункте 3 статьи 1 ГК РФ указано, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В связи с реформой гражданского законодательства Федеральным законом от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» применительно к сделкам вопрос о защите субъективных гражданских прав рассматривается посредством признания оспоримой сделки недействительной и применения последствия ее недействительности, а также признания недействительной ничтожной сделки и применения последствий ее недействительности, с увязкой применения данных способов защиты с добросовестным поведением сторон сделки[3]. Это можно объяснить тем, что при совершении недействительных сделок возникает вопрос о возможном недобросовестном поведении одной или нескольких сторон сделки, связанном со злоупотреблением правом либо получением определенных выгод. В связи с этим в статьях ГК РФ, посвященных недействительности сделок, часто упоминается про принцип добросовестности.

В статье 166 ГК РФ, раскрывающей общие положения о видах недействительных сделок, подразумевается, что одним из требований, позволяющим признать сделку недействительной, является недобросовестность лица, ссылающегося на недействительность сделки. Отдельные положения этой статьи прежде всего пресекают недобросовестное поведение лица, решившего оспорить сделку чаще в своих личных интересах, а именно с целью неисполнения обязательств. Абзацем 4 пункта 2 статьи 166 ГК РФ предусмотрено, что сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли. Так, пунктом 5 данной статьи предусмотрено, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки (эстоппель). Анализ данного пункта позволяет отметить некоторые важные моменты: правило, закрепленное в этом пункте, распространяется на оспоримые и ничтожные сделки; заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если было подано недобросовестной стороной; поведение недобросовестной стороной позволяет другим лицам и контрагенту полагаться на действительность сделки; данная норма, как отмечает Шухарева А.В., направлена на защиту добросовестной стороны и на оздоровление (конвалидацию) сделок[4].

Вместе с тем, применение пункта 5 статьи 166 ГК РФ порождает немало проблем. Это объясняется специфичностью каждой отдельной ситуации, неопределенностью критерия добросовестности в поведении лица. Как верно указала Останина Е.А., эта норма насыщена оценочными категориями; следует ожидать, что суды будут испытывать определенные затруднения в ее применении до тех пор, пока Президиум ВАС РФ не установит ориентиров в отношении того, какое именно недобросовестное поведение стороны должно приниматься во внимание»[5]. Ввиду того что Высший Арбитражный суд Российской Федерации был упразднен в 2014 году, решение данного вопроса возлагается на Верховный суд Российской Федерации.

Таким образом, на данный момент оценка поведения стороны отдана полностью на откуп суда, и, хотя добросовестность в данном контексте является по большей части субъективным понятием, Президиум ВАС РФ все же разъяснил признаки добросовестного поведения по отдельным вопросам. Так, в постановлении Президиума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» обозначены критерии недобросовестности действий (бездействия) директора. В частности, к таковым относятся действия директора при наличии конфликта между его личными интересами и интересами юридического лица, сокрытие директором информации о совершенной им сделке от участников юридического лица либо предоставление участникам юридического лица недостоверную информацию в отношении соответствующей сделки, совершение директором сделки без требующегося в силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица.  

Также следует добавить, что с целью сохранения сделки и защиты добросовестной стороны законодателем принцип добросовестности был поставлен выше порочности сделки в регулировании недействительности сделок, что положительно сказывается на стабильности гражданского оборота и предсказуемости действий участников сделки.

Принцип добросовестности играет большую роль в отдельных составах недействительных сделок, представленных в статьях 173, 173, 173.1, 174, 174.1, 178, 179 ГК РФ. Последствия признания сделки недействительной в данных составах зависят непосредственно от добросовестности стороны. Если в статье 166 ГК РФ понятие добросовестного поведения носит субъективный характер, но в этих нормах добросовестность понимается конкретно: если сторона не знала и не должна была знать об основаниях недействительности сделки, то она действовала добросовестно. Недобросовестное поведение стороны сделки является основанием для удовлетворения судом требования о признании сделки недействительной, как если бы добросовестное незнание стороны об этих обстоятельствах явилось бы причиной оставления оспоримой сделки действительной[6]. При этом стоит отметить момент, касаемый ничтожных сделок. В том случае, если сделка признается изначально ничтожной, то недобросовестная сторона может быть понуждена возместить реальный ущерб другой стороны. Такая обязанность предусмотрена в статьях 171, 172 ГК РФ, где речь идет о совершении сделки недееспособным лицом либо лицом, не достигшим 14-летнего возраста и дееспособная сторона обязана, кроме того, возместить другой стороне понесенный ею реальный ущерб, если дееспособная сторона знала или должна была знать о недееспособности другой стороны.

Учитывая изложенное, меры, приведенные в вышеуказанных статьях, способствуют сохранению сделки, так как сторона сделки при должной осмотрительности не всегда имеет возможность получить информацию об интересах, умысле, внутренних проблемах (к примеру, наличие корпоративного конфликта) контрагента. Обязанность возместить ущерб в отдельных случаях заставляет сторону быть осмотрительнее, т.е следует сказать, что принцип добросовестности также носит и превентивный характер.

Практика применения судами норм о недействительных сделках с позиции добросовестности сторон показывает, что до сих пор не установлено единых стандартов добросовестного поведения, и доказательственная база оценивается каждым отдельным судом исходя из собственного понимания добросовестности и конкретной ситуации. Довольно часто встречаются ситуации, когда сторона фактически исполняет обязательства по сделке и одобряет ее, но спустя определенное время обращается в суд с требованием о признании сделки недействительной.

Например, представляет интерес дело по иску общества к Банку с требованием о признании недействительным пункта кредитного договора, заключенного между Обществом и Банком. Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции,  исковые требования Общества остались без удовлетворения. Тогда Общество обратилось в суд кассационной инстанции с жалобой, обосновывая свою позицию тем, что является ничтожным условие кредитного договора, предусматривающее взимание Банком единовременной комиссии за предоставление кредитной линии, поскольку названная операция является стандартным действием, без совершения которого Банк не мог заключить и исполнить кредитный договор. Суд кассационной инстанции согласился с выводами нижестоящих инстанций, так как Общество добровольно вступило в кредитные правоотношения с Банком, подписало кредитный договор без разногласий, не предлагало исключить спорное условие договора, получило на условиях кредитного договора денежные средства и полностью исполнило кредитные обязательства по договору. Кроме того, с исковым заявлением о признании недействительным соответствующего положения кредитного договора Общество обратилось после его исполнения, но в пределах срока исковой давности. В период действия и исполнения кредитного договора Общество не заявляло возражений относительно условий договора[7].

По нашему мнению, суд вынес правильное решение, так как исполнение Обществом кредитного договора и отсутствие возражений со стороны Общества позволяло Банку считать, что Общество согласилось выполнять все условия договора.

Следующий важный момент заключается в осведомленности контрагента о признаках недействительности сделки. Бремя доказывания распределяется по правилам статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. Лицо, заявляющее о недействительности сделки, должно доказать, что другая сторона сделки знала или должна была знать о ее недействительности.

Общество обратилось в суд с иском к Товариществу собственников жилья с требованием о взыскании задолженности по договору обслуживания многоквартирного дома. В свою очередь Товарищество заявило встречный иск о том, что правление Товарищества не было избрано на дату подписания договора, договор не был одобрен правлением Товарищества, председатель Товарищества при подписании договора вышла за пределы своих полномочий, а именно в отсутствие решения общего собрания собственников помещений многоквартирного дома заключила спорный договор с Обществом. Между тем, судом было установлено, что Обществу был передан протокол внеочередного общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме № 3, в котором указано, что Общество выбрано в качестве обслуживающей организации, и утвержден договор на обслуживание многоквартирного дома истцом. Однако в договоре, заключенном между Обществом и Товариществом, имелась ссылка на протокол № 2 как на основание заключения договора. Но суд сделал вывод, что в протоколе № 2 выбор обслуживающей организации и заключение с ней договора не являлись повесткой дня общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме, следовательно, основания считать, что в договоре имеется в виду протокол № 2, а не протокол № 3, отсутствуют. Также суд установил, что Товарищество исполняло договор, принимало от Общества документы (счета, акты, реестры показаний приборов учета). Установленные обстоятельства свидетельствуют о том, что поведение Товарищества после заключения сделки давало Обществу основание полагаться на действительность сделки. Кроме того, суд посчитал, что  при заключении оспариваемой сделки Общество получило документ, подтверждающий заключение договора на обслуживание многоквартирного дома с Обществом по решению общего собрания членов товарищества (собственников помещений многоквартирного дома), что в силу пункта 1 части 1 статьи 137 Жилищного кодекса Российской Федерации означало соблюдение полномочий у председателя Товарищества на подписание договора обслуживания многоквартирного дома с Обществом и Общество не могло и не должно было сомневаться в его достоверности[8]. В итоге, суд удовлетворил исковые требования Общества и в удовлетворении встречного иска Товарищества отказал.

Считаем, что следует поддержать позицию суда, так как, с одной стороны, Общество получило при заключении договора документ, необходимый для подтверждения полномочий председателя правления Товарищества на заключение договора, с другой стороны, Товарищество, начав исполнять договор, уже соглашалось с его условиями.

С учетом изложенного, можно сказать, что принцип добросовестности в вопросе недействительности сделок является фундаментальным, так как судом всегда учитывается поведение стороны в правоотношении, что влияет на итоговое решение по иску о признании сделки недействительной. Недобросовестное поведение стороны является основанием для признания сделки недействительной и применении последствий ее недействительности. Добросовестность также выполняет и превентивную функцию, которая ограничивает недобросовестных контрагентов в злоупотреблении правом на признание сделки недействительной.

Библиографический список:

1. Федин И.Г. Многоаспектность категории "добросовестность" в российском праве // Юридические науки: проблемы и перспективы: Материалы III Междунар. науч. конф. (г. Казань, май 2015 г.). Казань: Бук, 2015. С. 7 - 10.
2. Федин И.Г. Добросовестность как правовая категория // Актуальные проблемы российского права. 2018. № 4. С. 21 - 30.
3. Богданова Е.Е. Новеллы гражданского законодательства о недействительности сделок с позиции добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 8. С. 80 - 86.
4. Шухарева А.В. Роль принципа добросовестности сторон в институте недействительности сделок // Российская юстиция. 2017. № 11. С. 9 - 12.
5. Останина Е.А. Эстоппель и подтверждение сделки // Вестник ВАС РФ. 2013. № 11. С. 38 - 45.
6. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.01.2018 № Ф01-5894/2017 по делу № А28-505/2017
7. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.01.2018 № Ф01-5894/2017 по делу № А28-505/2017

[1] Федин И.Г. Многоаспектность категории "добросовестность" в российском праве // Юридические науки: проблемы и перспективы: Материалы III Междунар. науч. конф. (г. Казань, май 2015 г.). Казань: Бук, 2015. С. 7 - 10.

[2] Федин И.Г. Добросовестность как правовая категория // Актуальные проблемы российского права. 2018. № 4. С. 21 - 30.

[3] Богданова Е.Е. Новеллы гражданского законодательства о недействительности сделок с позиции добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 8. С. 80 - 86.

[4] Шухарева А.В. Роль принципа добросовестности сторон в институте недействительности сделок // Российская юстиция. 2017. № 11. С. 9 - 12.

[5] Останина Е.А. Эстоппель и подтверждение сделки // Вестник ВАС РФ. 2013. № 11. С. 38 - 45.

[6] Богданова Е.Е. Новеллы гражданского законодательства о недействительности сделок с позиции добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. № 8. С. 80 - 86.

[7] Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.01.2018 № Ф01-5894/2017 по делу № А28-505/2017

[8] Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 22.03.2017 № Ф01-571/2017 по делу № А28-4811/2016