Хайруллина Алина Феликсовна,
Казанский (Приволжский) Федеральный Университет, г.Казань
Научный руководитель: Балеев Сергей Александрович, к.ю.н., доцент кафедры уголовного права Казанского Федерального Университета
Вопрос о формах соучастия в преступлении всегда вызывал и продолжает вызывать интерес большинства представителей науки и практики уголовного права. Это объясняется тем, что институт соучастия в преступлении остаётся одним из наиболее сложных и актуальных на протяжении всего развития уголовного законодательства в российском государстве. Несмотря на почти 200-летнюю историю изучения данного института, в теории уголовного права проблема форм соучастия остается одной из сложнейших и наименее разработанных. В нынешнее время можно наблюдать значительный разброс мнений по наиболее актуальным вопросам соучастия в преступлении и недостаточно чёткую регламентацию их в уголовном законе, что нередко приводит к неоднозначности судебных решений и ошибкам при квалификации преступлений и назначении наказания.
Однако прежде чем приступить к анализу проблемы классификации форм соучастия, необходимо обратиться к понятийному аппарату. В действующем уголовном законодательстве понятие формы соучастия отсутствует, законодатель лишь предпринимает попытку описания части признаков различных форм соучастия без соотнесения их с родовым понятием. В научных трудах последних лет форма соучастия в преступлении определяется как способ закрепления его содержания, который неотделим от этого содержания и служит его внешним выражением, отражение структуры связи между деяниями субъективно связанных лиц, а также степень соорганизованности деяний [1, c.154]. Таким образом, форма соучастия «предстаёт как способ совершения преступления, определяемый как спецификой совершаемых соучастниками действий, так и способом интеллектуально- информационного обмена между ними» [2, c.12], то есть характером действий соучастников и субъективной связью между ними.
Следует отметить, что вопрос о формах соучастия в преступлении в правовой литературе освещён весьма противоречиво. Одни и те же понятия института соучастия, например, соисполнительство, одни авторы называют формой, а другие - видом. Несмотря на серьезные теоретические обоснования, все еще остается недоказанным, в каких случаях следует говорить о видах соучастия в преступлении, а в каких случаях имеет место его форма. При этом ведутся многолетние дискуссии и о критериях такой классификации, в основу которых берутся как объективные, так и субъективные признаки. По мнению многих исследователей, любая классификация объектов, изучаемых той или иной наукой, может быть однозначной и достоверной, только если основание деления будет являться единым для всей классификации и согласовываться с предметом этой науки [3, c.119]. Отступление же от этих требований неизбежно повлечет за собой разрушение самой основы классификации.
Вопрос о формах соучастия в преступлении являлся дискуссионным еще в дореволюционном праве. Так, один из видных представителей того времени Д.А. Дриль писал, что в доктрине уголовного права различают: 1)соучастие, необходимое, когда само преступление его требует (кровосмешение, дуэль); 2)факультативное соучастие, как, например, при убийстве, где оно может быть и не быть; 3)соучастие, предшествующее самому совершению преступления; 4)соучастие, сопутствующее совершению преступления; 5)соучастие предумышленное, неосторожное и случайное; 6)соучастие по предварительному сговору; 7)соучастие без предварительного сговора или скоп [4, c.153]. Так, уже при первоначальном прочтении данной теории, обращает на себя внимание обилие форм соучастия, а соответственно и критериев для их выделения.
В советский период развития права дискуссия о формах соучастия приняла наиболее широкие масштабы. Одним из первых советских учёных, осветивших спорный вопрос, стал Арон Наумович Трайнин, предложивший четырехчленную систему форм соучастия: 1)соучастие простое, 2)соучастие, квалифицированное предварительным соглашением соучастников; 3)соучастие особого рода (то есть соучастие в преступном объединении) и 4)организованная группа [5, c.79]. Таким образом, критерием для выделения этих форм послужили характер и степень субъективной связи соучастников преступления, то есть субъективный критерий. Данный критерий имел определяющее значение и для иных исследователей, предпринявших попытку классификации форм соучастия, например, для П.И. Гришаева, Г.А. Кригера и А.А. Пионтковского.
Противоположное течение в рамках учения о формах соучастия в советском праве было представлено Фёдором Глебовичем Бурчаком. При делении соучастия на формы он предлагал использовать не субъективный, а объективный критерий классификации – «конструкцию состава преступления, определяющего ответственность отдельных соучастников» [6, c.124]. На основе этого критерия предлагалась трёхзвенная форма соучастия в преступлении: 1)соучастие в собственном смысле этого слова (сложное соучастие), образующее институт Общей части уголовного права; 2)соучастие особого рода, при котором ответственность соучастников прямо предусмотрена в статьях особенной части Уголовного кодекса, и 3)соисполнительство, когда каждый из соучастников непосредственно своими действиями совершает преступление, состав которого не включает признака группового преступления. Однако данная теория не нашла поддержки в кругу специалистов в области института соучастия в преступлении ввиду «нарушения принципа целостности в построении своей классификации» [7, c.108].
Действующее законодательство в статье 35 Уголовного Кодекса Российской Федерации называет только четыре разновидности преступных образований: 1)группа лиц, 2)группа лиц по предварительному сговору, 3)организованная группа и 4)преступное сообщество (преступная организация). Несмотря на закрепление данных положений на уровне Федерального Закона, в доктрине уголовного права снова разгорается дискуссия о возможности признания таких видов преступных образований в качестве форм соучастия в преступлении. Мнения ученых по данному вопросу весьма разнообразны. Так, Д.М. Миненок полагает, что «в зависимости от способа объединений усилий преступников соучастие может быть выражено в различных формах» [8, c.8], каковыми и являются формы, закреплённые законодателем в статье 35. Другой специалист в области уголовного права, С.В. Розенко, соглашаясь в целом с позицией законодателя, предлагает также отразить в статье 35 Уголовного Кодекса преступное объединение, видами которого являются незаконное вооруженное формирование, банда, преступное сообщество, объединение, посягающее на личность и права граждан [9, c.12]. Однако представляется, что включение в перечень форм соучастия всех разновидностей преступных объединений, деятельность которых криминализирована и может быть криминализирована в будущем, повлечет за собой их излишнюю многочисленность и увеличит частоту совершения ошибок при квалификации деяний и осуществлении правоприменительной практики.
Иной точки зрения придерживаются специалисты Казанской школы права, предлагающие в качестве форм соучастия в преступлении рассматривать лишь: 1)сложное соучастие и 2)групповое соучастие (соисполнительство) [10, c.157]. В первом случае речь идёт о соучастии с функциональным разделением ролей, ответственность за которое предусмотрена нормами Общей части Уголовного Кодекса Российской Федерации. Такая форма соучастия имеет место, когда наряду с исполнителем объективной стороны преступления, в деянии участвуют организатор, подстрекатель или пособник. О соисполнительстве же можно говорить, когда в совершении преступления непосредственно участвуют два и более исполнителя. Подобная теория представляется наиболее обоснованной в современной уголовно - правовой доктрине.
Следует отметить, что нередко в литературе поднимается вопрос о выделении такой формы соучастия, как соучастие особого рода. Предполагается, что данная форма является высшей ступенью совместной преступной деятельности и содержанием её является деятельность организованной группы или преступного сообщества (преступной организации). Но, к примеру, по мнению учёных Казанской школы права, выделение такой формы не имеет практического значения, так как действия названных разновидностей преступных образований представляют собой по характеру совместности сочетание группового и сложного соучастия, так как отдельные их члены могут выполнять иные функции, кроме непосредственного исполнения объективной стороны того или иного преступления.
По мнению некоторых исследователей, несмотря на длительный исторический период развития уголовного права России, «ни в науке, ни в законодательстве не выявлено никаких принципиально новых форм соучастия… с разными содержательно - терминологическими оттенками речь идет об одних и тех же явлениях» [11, c.31]. Действительно, при сравнении исследований, которые были проведены в различные исторические периоды, можно заметить, что по своему существу формы, предложенные множеством учёных, практически не отличаются от нынешних. В этом могут убедить как сами схемы классификаций, так и рассуждения их авторов.
Таким образом, мы снова приходим к выводу, что проблема форм соучастия в преступлении обусловлена расхождениями в определении критериев разграничения соучастия на формы. Множественность критериев классификации форм соучастия, предложенных в теории уголовного права, свидетельствует об отсутствии четкости в решении вопроса, какой из многих признаков, характеризующих совместное участие двух или более лиц в совершении преступления, определяет форму соучастия. На основе субъективности невозможно предложить универсальную, научно обоснованную классификацию форм совместной преступной деятельности лиц. Поэтому представляется, что четкое и полное определение всех форм соучастия, не вызывающее многочисленных споров, возможно только путём введения объективности при установлении критерия деления и внесения изменений в уголовное законодательство Российской Федерации.
Литература
- Балеев С.А. Формы соучастия в преступлении: понятие и классификация // Ученые записки Казанского Государственного Университета, 2010. Том 152, кн.4 -256с.
- Карлов В.П. Формы соучастия: Автореф. дис. к.ю.н. – Самара, 2004. –20с.
- Бурчак Ф.Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. Киев, 1986.- 208с.
- Дриль Д.А. Учение о преступности и мерах борьбы с нею. – СПб, 1912. –568с.
- Трайнин А.Н. Избранные труды. – СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. –898с.
- Бурчак Ф.Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. – Киев, 1986.- С.124
- Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. – Саратов, 1991. – 128с.
- Миненок Д.М. Формы соучастия в новом Уголовном Кодексе России. – Калининград, 1998. –14с.
- Розенко С.В. Формы и виды организованной преступной деятельности: Автореф.дис. . –Екатеринбург, 2001. – 20с.
- Балеев С.А. Формы соучастия в преступлении: понятие и классификация // Ученые записки Казанского Государственного Университета. 2010. Том 152, кн.4 -256с.
- Галактионов Е.А. Формы и виды соучастия: теоретико - правовые аспекты // Российский следователь. . –2002. №8. 45с.